Понятия «легитимность», «представительство», «суверенитет», «нация» являются типично западными понятиями, и они утрачивают смысл в условиях мусульманского государственного правления. А потому создание некоего политического центра по западному образцу в исламских странах обречено на поражение.
Это лишний раз подтверждают события, например, в Афганистане. Как известно, неудачная попытка создания просоциалистической государственности, предпринятая в свое время руководством бывшего Советского Союза, завершилась сокрушительным поражением. То же самое происходит в этой стране и в наши дни: чем дальше, тем больше становится понятной обреченность действий США и их союзников по утверждению, как они говорят, Мчидзи (яп , буквально — просвещенное правление) — официальное название периода правления (с 1868) японского императора Муцухито.
О крайне низкой эффективности навязывания демократической организации в исламских странах по западному образцу свидетельствуют и события в Ираке, где все более становится понятной бессмысленность военной оккупации Ирака США и их союзников.
Судя по всему, можно полагать, что любые формы модернизации применительно к исламским странам («консервативная модернизация», «революционная модернизация» или «контрмодернизация») обречены на поражение. И даже в тех странах, в которых модернизация осуществляется, в конечном счете приводит к утверждению неопатримониального господства, которое ведет к изоляции данной страны на международной политической сцене. А поскольку политическая жизнь данной страны как бы покидает в известном смысле символическую политическую сцену, постольку появляется динамика протеста.
На Западе банализация требования проистекает из коммунализации общества государством. В мире ислама происходит драматизация требования как следствие собственного исключения с исламской политической сцены. В итоге утверждаются и противостоят друг другу «культура требования» и «культура бунта».
Б. Бади в этой связи утверждает: «Требование является основным элементом гражданской культуры… т. к. требование предполагает минимальную интеграцию актера, который это требование выдвигает внутри политического сообщества, к которому сам принадлежит… Культура бунта выражает, напротив, невозможность примирить порядок и протест и превратить действие, связанное с требованием, в конститутивный элемент объединенного социального пространства».
И хотя протест в тенденции как бы производит новое политическое пространство, маловероятно, что он сможет создать жизнеспособное политическое пространство. Так, современная религиозная форма протеста, которая отмечена во многих странах исламского мира, не способна открыть путь к политической модернизации, т. к. такого рода движения не выходят за рамки протеста как такового, и они несовместимы с конкретной моделью осуществления власти.
Размышляя над вопросами утверждения в исламских странах политического порядка по западному образцу, Б. Бади настаивает на реальности существования не только экономической зависимости между странами Севера и Юга, между центром и периферией, но прежде всего политической зависимости стран Юга. Он стремится рассматривать политическую зависимость в индивидуалистическом подходе, внутри которого государство является феноменом рационально экспортируемым и импортируемым одновременно. И наконец, Б. Бади сомневается в возможностях политической инновации, которая также может быть носителем политической зависимости, что неизбежно может вести к возникновению беспорядков и протестов.